Неточные совпадения
Левин часто любовался на эту
жизнь, часто испытывал чувство зависти к
людям, живущим этою
жизнью, но нынче в первый paз, в особенности под впечатлением того, что он видел в отношениях Ивана Парменова к его молодой жене, Левину в первый раз ясно пришла мысль о том, что от него зависит переменить ту столь тягостную, праздную, искусственную и
личную жизнь, которою он жил, на эту трудовую, чистую и общую прелестную
жизнь.
Тяжело за двести рублей всю
жизнь в гувернантках по губерниям шляться, но я все-таки знаю, что сестра моя скорее в негры пойдет к плантатору или в латыши к остзейскому немцу, чем оподлит дух свой и нравственное чувство свое связью с
человеком, которого не уважает и с которым ей нечего делать, — навеки, из одной своей
личной выгоды!
«По отношению к действительности каждый из нас является истцом, каждый защищает интересы своего «я» от насилия над ним. В борьбе за материальные интересы
люди иногда являются
личными врагами, но ведь
жизнь не сводится вся целиком к уголовному и гражданскому процессу, теория борьбы за существование не должна поглощать и не поглощает высших интересов духа, не угашает священного стремления
человека познать самого себя».
«Что меня смутило? — размышлял он. — Почему я не сказал мальчишке того, что должен был сказать? Он, конечно, научен и подослан пораженцами, большевиками. Возможно, что им руководит и чувство
личное — месть за его мать. Проводится в
жизнь лозунг Циммервальда: превратить войну с внешним врагом в гражданскую войну, внутри страны. Это значит: предать страну, разрушить ее… Конечно так. Мальчишка, полуребенок — ничтожество. Но дело не в
человеке, а в слове. Что должен делать я и что могу делать?»
— Но власть — гуманна, не в ее намерениях увеличивать количество
людей, не умевших устроиться в
жизни, и тем самым пополнять кадры озлобленных
личными неудачами, каковы все революционеры.
Нельзя быть моральным
человеком и хорошим христианином в индивидуальной,
личной жизни и быть жестоким эксплуататором и аморальным в социальной
жизни в качестве представителя власти, хозяина предприятий, главы семьи и пр.
Одни смотрят на войну, как и на все на свете, с частной точки зрения, с точки зрения
личной или семейной
жизни, блага и счастья
людей или их страдания и несчастья.
Это достигают через потерю памяти смертной, через окончательное погружение
человека в
жизнь коллектива вплоть до уничтожения
личного сознания.
Мы требуем для
людей полного наслаждения
жизнью, — мы должны своею
жизнью свидетельствовать, что мы требуем этого не для удовлетворения своим
личным страстям, не для себя лично, а для
человека вообще, что мы говорим только по принципу, а не по пристрастию, по убеждению, а не по
личной надобности».
Тогда-то узнал наш кружок и то, что у него были стипендиаты, узнал большую часть из того о его
личных отношениях, что я рассказал, узнал множество историй, далеко, впрочем, не разъяснявших всего, даже ничего не разъяснявших, а только делавших Рахметова лицом еще более загадочным для всего кружка, историй, изумлявших своею странностью или совершенно противоречивших тому понятию, какое кружок имел. о нем, как о
человеке, совершенно черством для
личных чувств, не имевшем, если можно так выразиться,
личного сердца, которое билось бы ощущениями
личной жизни.
Что же коснулось этих
людей, чье дыхание пересоздало их? Ни мысли, ни заботы о своем общественном положении, о своей
личной выгоде, об обеспечении; вся
жизнь, все усилия устремлены к общему без всяких
личных выгод; одни забывают свое богатство, другие — свою бедность и идут, не останавливаясь, к разрешению теоретических вопросов. Интерес истины, интерес науки, интерес искусства, humanitas [гуманизм (лат.).] — поглощает все.
Но — и в этом его
личная мощь — ему вообще не часто нужно было прибегать к таким фикциям, он на каждом шагу встречал удивительных
людей, умел их встречать, и каждый, поделившийся его душою, оставался на всю
жизнь страстным другом его и каждому своим влиянием он сделал или огромную пользу, или облегчил ношу.
— Вы никогда не дойдете, — говорила она, — ни до
личного бога, ни до бессмертия души никакой философией, а храбрости быть атеистом и отвергнуть
жизнь за гробом у вас у всех нет. Вы слишком
люди, чтобы не ужаснуться этих последствий, внутреннее отвращение отталкивает их, — вот вы и выдумываете ваши логические чудеса, чтоб отвести глаза, чтоб дойти до того, что просто и детски дано религией.
Но одно я сознательно исключаю, я буду мало говорить о
людях, отношение с которыми имело наибольшее значение для моей
личной жизни и моего духовного пути.
Нет почти никакой разницы в практической
жизни,
личной и общественной, между
человеком, верующим в Бога и не верующим в Бога.
Достоинство
человека — в его
жизни, а не в смерти, в соединении духа с плотью, а не в отделении духа от плоти, в соединении индивидуальной судьбы личности с исторической судьбой мира, а не в отделении
личной судьбы от мировой.
— Вы… вы забываетесь, молодой
человек! — проговорил Карачунский, собирая все свое хладнокровие. — Моя
личная жизнь никого не касается, а вас меньше всего.
Все это, разумеется, может случиться только тогда, когда мы всецело решимся довериться тем истинам, которые выработаны частию
людьми нашего взгляда за границею, а частию нами самими. Будем лучше руководиться тем, что выработает время, то есть самая
жизнь, нежели своим
личным, минутным и, следовательно, не беспристрастным мнением».
— Потому, — продолжал Вибель, — что проявлением стремления
людей к религии, к добру, к божественной
жизни не может быть единичное существо, но только сонм существ, кои сливаются в желании не
личного, но общего блага.
«Мистер Гомперс в
личной жизни —
человек привлекательный и симпатичный, его обращение с репортером было необыкновенно приветливо и любезно, но его отзывы о деле — очень горячи и энергичны.
В экономическом отношении проповедуется теория, сущность которой в том, что чем хуже, тем лучше, что чем больше будет скопления капитала и потому угнетения рабочего, тем ближе освобождение, и потому всякое
личное усилие
человека освободиться от давления капитала бесполезно; в государственном отношении проповедуется, что чем больше будет власть государства, которая должна по этой теории захватить не захваченную еще теперь область частной
жизни, тем это будет лучше, и что потому надо призывать вмешательство правительств в частную
жизнь; в политических и международных отношениях проповедуется то, что увеличение средств истребления, увеличение войск приведут к необходимости разоружения посредством конгрессов, арбитраций и т. п.
«
Человек любит себя (свою животную
жизнь), любит семью, любит даже отечество. Отчего же бы ему не полюбить и человечество? Так бы это хорошо было. Кстати же это самое проповедует и христианство». Так думают проповедники позитивного, коммунистического, социалистического братства. Действительно это бы было очень хорошо, но никак этого не может быть, потому что любовь, основанная на
личном и общественном жизнепонимании, дальше любви к государству идти не может.
Лучшими
людьми считаются те, которые самоотверженно посвящают свою
жизнь на служение человечеству и жертвуют собой для других; худшими считаются себялюбивые, пользующиеся для своих
личных выгод бедствиями ближних.
Человек божеского жизнепонимания признает
жизнь уже не в своей личности и не в совокупности личностей (в семье, роде, народе, отечестве или государстве), а в источнике вечной, неумирающей
жизни — в боге; и для исполнения воли бога жертвует и своим
личным, и семейным, и общественным благом. Двигатель его
жизни есть любовь. И религия его есть поклонение делом и истиной началу всего — богу.
Противоречия сознания и вследствие этого бедственность
жизни дошли до последней степени, дальше которой идти некуда.
Жизнь, построенная на началах насилия, дошла до отрицания тех самых основ, во имя которых она была учреждена. Устройство общества на началах насилия, имевшее целью обеспечение блага
личного, семейного и общественного, привело
людей к полному отрицанию и уничтожению этих благ.
Но не говоря уже о грехе обмана, при котором самое ужасное преступление представляется
людям их обязанностью, не говоря об ужасном грехе употребления имени и авторитета Христа для узаконения наиболее отрицаемого этим Христом дела, как это делается в присяге, не говоря уже о том соблазне, посредством которого губят не только тела, но и души «малых сих», не говоря обо всем этом, как могут
люди даже в виду своей
личной безопасности допускать то, чтобы образовывалась среди них,
людей, дорожащих своими формами
жизни, своим прогрессом, эта ужасная, бессмысленная и жестокая и губительная сила, которую составляет всякое организованное правительство, опирающееся на войско?
Люди эти проповедуют, что улучшение
жизни, приведение действительности в согласие с сознанием произойдет не вследствие
личных усилий отдельных
людей, а само собой, вследствие известного, кем-то произведенного насильственного переустройства общества.
Человек языческий, общественный признает
жизнь уже не в одном себе, но в совокупности личностей — в племени, семье, роде, государстве, и жертвует для этих совокупностей своим
личным благом.
Когда она была еще девочкой, он пугал ее напоминанием о звездах, о древних мудрецах, о наших предках, подолгу объяснял ей, что такое
жизнь, что такое долг; и теперь, когда ей было уже двадцать шесть лет, продолжал то же самое, позволяя ей ходить под руку только с ним одним и воображая почему-то, что рано или поздно должен явиться приличный молодой
человек, который пожелает вступить с нею в брак из уважения к его
личным качествам.
Точно такие же трудности представляются (только, разумеется, в обратном смысле) и относительно другой категории
людей —
людей, почему-либо выдающихся из тьмы тем легионов, составляющих противоположный лагерь,
людей, мнящих себя руководителями, но, в сущности, стоящих в обществе столь же изолированно, как и"новые
люди", и столь же мало, как и они, сообщающих общий тон
жизни (в действительности, не они подчиняют себе толпу, а она подчиняет их себе, они же извлекают из этого подчинения лишь некоторые
личные выгоды, в награду за верную службу бессознательности).
Допустим, что он неразвит, что связь, существующая между его
личным интересом и интересом общим, ускользает от него; но ведь об этой связи напомнит ему сама
жизнь, делая тревогу и озлобление непременным условием его существования."Хищник" — это дикий в полном значении этого слова; это
человек, у которого на языке нет другого слова, кроме глагола"отнять".
Как выразители общей физиономии
жизни, эти
люди неоцененны, и
человек, желающий уяснить себе эту физиономию, должен обращать взоры вовсе не на тех всуе труждающихся, которые идут напролом, и не на тех ловких
людей, которые из
жизни делают сложную каверзу, с тем, чтобы, в видах
личных интересов, запутывать и распутывать ее узлы, а именно на тех"стадных"
людей, которые своими массами гнетут всякое самостоятельное проявление человеческой мысли.
Против того ли"ветхого
человека", который, ради своих
личных интересов, стремится остановить развитие
жизни?
— Я не принадлежу к светскому обществу, — сказал Ганувер добродушно, — я — один из случайных
людей, которым идиотически повезло и которые торопятся обратить деньги в
жизнь, потому что лишены традиции накопления. Я признаю
личный этикет и отвергаю кастовый.
Объяснение этой тоски, я полагаю, заключается в том, что у культурного русского
человека бывают дела
личные, но нет дел общих.
Личные дела вообще несложны и решаются быстро, без особых головоломных дум; затем впереди остается громадный досуг, который решительно нечем наполнить. Отсюда — скука, незнание куда преклонить голову, чем занять праздную мысль, куда избыть праздную
жизнь. Когда перед глазами постоянно мелькает пустое пространство, то делается понятным даже отчаяние.
В это время я еще не умел забывать то, что не нужно мне. Да, я видел, что в каждом из этих
людей, взятом отдельно, не много злобы, а часто и совсем нет ее. Это, в сущности, добрые звери, — любого из них нетрудно заставить улыбнуться детской улыбкой, любой будет слушать с доверием ребенка рассказы о поисках разума и счастья, о подвигах великодушия. Странной душе этих
людей дорого все, что возбуждает мечту о возможности легкой
жизни по законам
личной воли.
Человек требует ее, а наука, взявшая все, признает это право; она не удерживает, она благословляет в
жизнь личную, в
жизнь свободного деяния во имя абсолютной безличности.
Монархиня презирала и самые дерзкие суждения, когда оные происходили единственно от легкомыслия и не могли иметь вредных следствий для государства: ибо Она знала, что
личная безопасность есть первое для
человека благо; и что без нее
жизнь наша, среди всех иных способов счастия и наслаждения есть вечное, мучительное беспокойство.
Я кое-что читал о русском народе, о его артельности, социальности, о мягкой, широкой, отзывчивой на добро его душе, но гораздо больше я знал народ непосредственно, с десяти лет живя за свой страх, вне внушений семьи и школы. Большей частью мои
личные впечатления как будто хорошо сливались с прочитанным: да,
люди любят добро, ценят его, мечтают о нем и всегда ждут, что вот оно явится откуда-то и обласкает, осветит суровую, темную
жизнь.
Для
людей нашего закала средства к
жизни допускаются только те, которые приобретены
личным и честным трудом; и поверьте,
люди нашего времени смотрят на все эти именья, как только на ложную связь с устарелыми формами
жизни.
Катерина Матвеевна. Марья Васильевна с Марьей Исаевной имеют свои убеждения. Для меня странно только то, на каком основании можно обвинять в гнуснейших замыслах
человека, не давшего на то никакого права. Этот господин всей
жизнью своей доказывает, что цель его есть только общее дело. Ежели бы этот господин вздумал соединиться с женщиной, то он первым условием поставил бы независимость, как
личную, так и имущественную.
Скудость изображений, относящихся к
жизни людей, окружавших ребенка, объясняется, впрочем, весьма удовлетворительно, отчасти тем, что в этой
жизни не было почти ничего резкого и поражающего, отчасти же особенностями
личного характера автора.
И тогда—то во всей наготе
Обнаружились
личные страсти
И послышались речи — не те:
«Это яд, уж давно отравлявший
Наше общество, силу забрал!» —
Восклицал, словно с неба упавший,
Суясь всюду, сморчок генерал
(Как цветы, что в ночи распускаются,
Эти
люди в чинах повышаются
В строгой тайне — и в
жизни потом
С непонятным апломбом являются
В роковом ореоле своем).
«Со времен Петрашевского строго
За развитьем его я следил,
Я наметил поборников много,
Но… напрасно я труд погубил!
Ведь если бы только
люди, не признающие духовной
жизни, делали те выводы, которые неизбежно следуют из одного телесного миросозерцания, то
люди, понимающие свою
жизнь только как
личное, телесное существование, ни минуты не оставались бы жить.
Обитатели земной планеты находятся еще в таком состоянии нелепости, неразумия, тупости, что каждый день читаешь в газетах рассуждения правителей народов о том, с кем и как надо соединиться для того, чтобы воевать с другими народами, сами же народы при этом позволяют своим руководителям располагать ими, как скотом, ведомым на бойню, как будто
жизнь каждого
человека не есть его
личная собственность.
Притчей о виноградарях (Мф. XXI, 33—42) Христос разъясняет заблуждение
людей, принимающих призрак
жизни — свою
личную животную
жизнь — за
жизнь истинную.
Как обитатели сада забыли или не хотели знать того, что им передан сад окопанным, огороженным, с вырытым колодцем и что кто-нибудь поработал на них и потому ждет и от них работы, так точно и
люди, живущие
личной жизнью, забыли или хотят забыть всё то, что сделано для них прежде их рождения и делается во всё время их
жизни и что поэтому ожидается от них.
По этому учению выходит то, что
люди могут без усилия достигнуть плодов усилия, точно так же как по церковному учению молитвой о своем совершенствовании, верой в искупление грехов кровью Христа или в благодать, передаваемую таинствами,
люди могут без
личного усилия достигнуть праведной
жизни.
Письмо это и озадачило, и раздосадовало Хвалынцева. «Что за тайный доброжелатель? Что за контроль над частною
жизнью человека, над
личными его отношениями? Меня не видать там-то и там-то! Да вам-то какое дело, где меня видать?!. И сейчас уже „шпион“… Господи, как это у них все скоро!.. И глупо, и больно, и досадно!..»
Ничто, кроме
личного вкуса, не мешает им убивать и грабить, и ничто, кроме
личного вкуса, не побуждает
людей подобного закала делать открытия в области наук и общественной
жизни…